В воскресенье были в Пермском театре оперы и балета на «Свадебке» Килиана и The SECOND DETAIL Форсайта.
Постановки эти не новые, но я видел их впервые. И испытал ошеломление. Пожалуй, это верное слово.
Спектакли шли один за другим, поэтому в моем восприятии оказалось так, что первый балет словно готовил меня ко второму. Дело не столько в хореографии, тут я слабоват и на элементы ничего раскладывать не стану, сколько в самом впечатлении.
«Свадебку» я принимал как некий ребус, набор элементов и связей, который интересно разгадывать, интерпретировать, раскрывать для себя. И метаметафоры Килиана-Стравинского ощущались почти физически – но не мурашками по телу, а стежками народной вышивки в районе ключиц и горла. В общем, все было относительно привычно (прилично).
Но вот во время The SECOND DETAIL я испытал нечто новое. После пяти минут балета (этот отрезок условен, просто словесная деталь, время я не засекал) дистанция между мной (интерпретатором) и тем, что происходило на сцене, схлопнулась. Я перестал быть тем отстранённым ценителем. Тем, кто оценивает со стороны.
Меня втянуло в это откровение. Моя «самость», ἐγώ стало его частью.
Я потерял контроль над интерпретациями. Их цепочки если и были, то распадались, не успевая возникнуть. Толкования, аллюзии, ассоциации перестали восприниматься как плод моей осознанной деятельности, они перестали быть текстовыми блоками, а ведь я привык мыслить текстом, они стали визуальными. Реально визуальными. И возникали между моим взглядом и тем, что происходит на сцене. Не мешая при этом смотреть.
Точно кто-то установил проявочный экран, на котором, подчиняясь Форсайту и Виллемсу, проявлялись и пропадали кадры (почему-то из советской кинофантастики и работ Сида Мида).
Балет действовал как проявитель моих образов.
Но они были моими лишь постольку, поскольку исходили явно из моей головы. Но я не прилагал к возникновению никаких усилий. Более того, я не мог предсказать, чем сменится очередная визуальная ассоциация, не мог заказывать (у самого себя) эти картинки-оммажи на «Бегущего по лезвию бритвы» и «Остров ржавого генерала».
Мое сознание на протяжении всего балета проявляло себя исключительно в ответах, в реакциях на то, что я видел и слышал.
Интенция поглотилась интуицией.
И это было поистине ошеломительно.
При том что чисто физически я сидел на 7 кресле 12 ряда. Почти неподвижно. С широко раскрытыми глазами. Почти не мигая. И это было настолько для меня, вечно ерзающего, нетипично, что жена, когда балет завершился, толкнула меня локоточком в бок. Мол – все в порядке?
- У тебя взгляд стал такой стеклянный, - что-то подобное сказала она тогда.
- Опрокинутый внутрь? – зачем-то уточнил я.
- Как у нашей морской свинки.
Вот она – сила искусства. ))
